Житие
Восстановителем Санаксара стал преподобный старец Феодор (в миру Иоанн Игнатьевич Ушаков). Он происходил из известного дворянского рода и родился в 1718 году в родовом имении на Волге. Когда сын подрос, родители определили его в гвардейский Преображенский полк, где он служил более восьми лет, получив чин капрала бомбардирской роты. Его ожидала военная карьера, но Господь готовил ему иное служение. Однажды, во время шумного собрания гвардейцев-товарищей, в самый разгар веселья, один из них внезапно упал замертво. Это событие напомнило будущему подвижнику о непрочности земного счастья; мир утратил для него свое обаяние. Наскоро собравшись, выехал молодой человек из столицы с одним слугой, как бы в родительский дом, но, отъехав несколько верст от города, отпустил слугу обратно, а сам переоделся в нищенскую одежду и ушел на берега Двины в поморские
леса. Ему было двадцать пять лет. Найдя заброшенную пустующую келию, он прожил в ней три года, одному лишь Богу работая в сокрушении сердца, вынося всю трудность подвига отшельнического. Пищу, самую скудную, достаточную лишь чтобы не умереть, ему приносили окрестные жители.
По прошествии времени Господь благоволил явить Своего светильника миру. По Высочайшему повелению послана была сыскная команда для выявления всех укрывающихся в лесах от закона и для разорения их тайных жилищ. Взят был и Иоанн, как не имеющий вида. При допросе он откровенно признал, что он дворянин, тайно покинувший Преображенский полк. Его отправили в Петербург.
Приведенный во дворец, в ожидании приема у государыни он был поставлен под царским крыльцом. По Петербургу, а в особенности в гвардейских полках, быстро пронеслась весть, что капрал Ушаков сыскан. Многие допущенные ко двору с любопытством собрались посмотреть на молодого подвижника. За прошедшие годы Иоанн сильно изменился, и трудно было узнать блестящего преображенца в этом человеке с бледным, сухим лицом, во власяной одежде, подпоясанной ремнем.
Его представили императрице. Поговорив с ним, Елизавета Петровна предложила ему вступить в прежний чин, не вменяя его побег в проступок, он же просил государыню
дать ему умереть монахом. Удивленная такою решимостью, императрица милостиво соизволила на эту просьбу, оставив его в Александро-Невском монастыре. 13 августа 1748 года по именному указу и в присутствии самой государыни Иоанн Ушаков был пострижен в монашество с именем Феодор. Постриг совершил начальствовавший тогда в обители высокопреосвященнейший Феодосий.
С первых дней преподобный Феодор вел в монастыре жизнь истинно подвижническую. Императрица была к нему внимательна и милостива. Бывая в обители, она каждый раз спрашивала, хорошо ли ему жить и не терпит ли он от кого
обид. Многие петербургские жители из всех слоев общества стали обращаться к отцу Феодору за духовными наставлениями. Были среди них и гвардейцы, бывшие его
сослуживцы. Но жившие в монастыре ученые монахи из зависти начали жаловаться церковному начальству, что простой-де монах привлекает к себе народ, беспокоит
обитель и производит соблазн. Много скорбей пришлось вынести преподобному от братии. Видя себя источником соблазна, он решился уйти из обители, по слову Христову: "Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой" (Мф. 10, 23) -- и просил отпустить его в Саровскую пустынь, куда и прежде хотел поступить. Желание преподобного, не без содействия возликовавших врагов его, было исполнено.
Вместе с ним покинули Петербург и некоторые из его верных духовных чад.
Прожив в Саровской пустыни два года, отец Феодор, видя растущее число своих учеников, счел неудобным руководить ими, так как и сам был лишь послушник. Наученный горьким опытом, старец просил дать ему обедневшую Санаксарскую обитель, пленившую его красотою местоположения и совершенной уединенностью. Получив благословение строителя саровского отца Ефрема, преподобный в 1759 году с учениками переселился в Санаксар.
Обитель отец Феодор застал в полном упадке. В ней была лишь одна деревянная ветхая церковь; деревянные келии и ограда почти развалились, кровли сгнили. Он все это
возобновил и починил, причем деньгами ему помогали сановные лица, чтившие его в Петербурге.
13 декабря 1762 года отец Феодор, по желанию местного епископа Пахомия, несмотря на свои отговоры и отказы, был рукоположен в иеромонаха с назначением настоятелем Санаксарским.
Замечательные подробности о первоначальной жизни в Санаксарской обители сохранились в воспоминаниях архимандрита Феофана Новоезерского: "Скажу вам, как мы делали свое начало, в какой жизни. Мы искали, где бы жестокая жизнь была, подольше службу выбирали. В Саровской пустыне? нет, еще слабо! А к отцу Феодору!
Пришли к отцу Феодору. Обитель без ограды, забором огорожена; церковь маленькая, волоковые окошечки, стены и внутри не отесаны, и свеч-то не было: с лучиной в церкви читали! И платье-то какое носили! балахоны. Один смурый кафтан был для одного, кто для покупок выезжал.
В лаптях ходили: одни были мелко плетены, другие крупно; так и лежали: одна кучка меленькие, другая крупные; ноги обертывали холстиной из самых толстых мешков, а босиком не ходили. Придут к отцу Феодору (у него самого был и ключ). "Что?" -- "Благословите взять ступни". И велит самому выбрать; из меленьких и выберут. Отец Феодор позовет: "Поди-ка сюда", -- и возьмет. Случалось это и с отцом Игнатием: и у него отбирал частые ступни, и бранивал за это, что на лапти прельстился. А Игнатий был из придворных! Начнут говорить: "Живи, живи, и в этом-то утешения не сделают, в каких-нибудь ступнях!" Услышит это отец Феодор, позовет: "Что вы там?" -- "Да вот, батюшка, какое смущение: и в этом-то утешения не сделаете!" Начнет
представлять: "Есть ли разум! Что вы из этакой безделицы теряете спасение!" Да, мы жили у старцев духовных.
Нельзя, чтобы и плевел не было между пшеницей: и нас старцы бранивали за противоречие, непонятие. Я жил в одной келье с Макарием: ему больше всех искушений было. Отец Феодор даст ему балахон худо сшитый, с длинной спиной или с заплатами; тот смущается, придет к отцу Феодору, показывает, как на нем балахон сидит, какая спина несоразмерная. Отец Феодор начнет увещевать: "Зачем пришел в монастырь? да есть ли разум? что вы занимаетесь -- чем? тряпками! Надобно заниматься тем, чтобы душу-то свою очистить, чтобы ни к чему временному
не пристраститься!" А отец-то Игнатий раза два к преосвященному при мне уже бегал. И когда был поставлен иеродиаконом, то с вечера примочил волосы, заплел да
после и расчесал; надел парчовый стихарь, а в лаптях! Как встал на амвон, отец Феодор его и подозвал: "Ты, -- говорит, -- павлин! хвост-то распустил! посмотри на ноги-то. Поди, сними-ка стихарь!" Тот оскорбился и убежал ночью к преосвященному Иерониму жаловаться, что-де пристыдил, посрамил меня. А преосвященный и прислал его к отцу Феодору, чтобы на поклоны поставил.
А чтобы при себе что-нибудь иметь, ничего уж не было. Огня в келии никогда не бывало. Я и сам и полы мыл, и щепки собирал, и ложки мыл, и пищу варил. Сами
караулили по ночам: походим, походим, да поклонов несколько земных положим, помолимся.
А недовольных отец Феодор не держал, говорил: "У меня ворота отворены для всех, кто хочет выходить". Уж он этого слова не терпел, истреблял и слышать не хотел -- что: я этого не хочу. Однажды отец Феодор по окончании трапезы остановил всю братию и сказал: "Ну, отбирайтесь, кто хочет в пустыню (а до этого многие просились, только он
удерживал их, возбранял), становитесь на сторону, кто со мною -- на другую". И отобрались. Но кто пожелал в пустыню, со всеми воспоследовал худой конец, потому что оставили послушание. А были все такие молитвенники, постники!"
Из тех, кто остался в послушании преподобному, вышли впоследствии великие подвижники. Архимандрит Игнатий, настоятель Островской Введенской пустыни, затем Пешношского монастыря, Тихвинского и восстановитель московской древней упраздненной Симоновой обители, в которой он и упокоился. Схиархимандрит Макарий, преемник отца Игнатия в Пешношском монастыре. Деятельность его была очень обширна: им восстановлено восемь монастырей; из его учеников двадцать четыре были настоятелями разных обителей. Архимандрит Феофан Новоезерский, много потрудившийся в деле оживления русского иночества истинно монашеским духом; через него митрополит Гавриил познакомился с искушенными в духовной жизни иноками, которых и назначал в настоятели великорусских монастырей. А начиналось все это в Санаксаре.
Более десяти лет прожил преподобный Феодор в обители, и его постигло испытание. Оклеветанный темниковским воеводой, бывшим одно время его духовным сыном, он был сослан в Соловецкий монастырь простым монахом. "Не печальтесь, -- писал он духовным чадам, -- а радуйтесь, что до такой скорби благость Божия нас доводит, тем более, что она пришла совершенно безвинно, а за одно обличение человеческого нечестия и вопиющей на небо несправедливости, что мы по обязанности нашей всегда о том говорить должны и не токмо страдать, но и умирать готовы".
Лишь через девять лет святой страдалец был возвращен в Санаксар. Последние годы он прожил в родной обители, в безропотном терпении скорбей и болезней, в непрестанных трудах и подвигах, служа руководителем ко спасению многим, -- и 19 февраля 1791 года мирно почил от многотрудных дел своих, оплаканный множеством учеников. Духовным чадом своим он завещал: "Любезные мои духовные дети! В сей жизни временной соединены мы были любовию Христовою во един дух, не разлучаюсь я с вами и по смерти моей, любовь моя к вам и во гробе моем со мною. Помяните мя и молите о мне Христа Бога, а я, представши Судии Бессмертному, не забуду в молитвах моих о вас, да облегчит печаль вашу и возвеселит вас веселием
неизглаголанным. Духовные мои дети! возлюбленное о Христе стадо! Се последний завет мой завещаю вам: подвизайтеся, при помощи благодати Божией, тесным и
прискорбным путем внити в живот вечный, а от мирских сладострастий оберегайтеся, ибо широкий и пространный путь есть вводяй в пагубу".
Через три месяца по преставлении явился преподобный Феодор во сне ученику своему архимандриту Игнатию, о чем тот писал сестрам Арзамасского Алексеевского
монастыря (также устроенного трудами преподобного): "Я находился в болезни весьма тяжкой и уже безнадежен был в жизни. В сем состоянии, по власти Господней, хотя и грешен есмь, однако видел батюшку отца Феодора в сонном видении, в славе великой. Он показывал мне свою обитель и многие келии пречудные; каждая келия более вашего Алексеевского монастыря. В них видел я многих санаксарских монахов и послушников, монахинь и послушниц ваших... видел и многие другие лица. А о прочих
батюшка мне говорил: вот сии петербургские, ты их не знал; и потом присовокупил: время тебе в обитель, пойди. Так я и проснулся".
(По материалам Центра "Жизнь")
|
