Биография
Иларион (Юшенов Иван Ефимович), епископ Полтавский.
Родился 22 февраля 1824 г. (в БЭС т. I в стб. 933 ошибочно указан год рождения 1844, см. “Приб. к “ЦВ” 1904, № 7, с. 239), в с. Новом, Вяземского уезда, Смоленской губернии, где отец его был священником. При всей многосемейности и бедности, о. Евфимий однако дал возможность и средства своему сыну получить надлежащее образование. Девяти лет он определил его в низшее отделение Вяземского духовного училища и на четырнадцатом году перевел его в Смоленскую семинарию. Иван Юшенов с полным успехом прошел курс учения и в 1844 году окончил семинарию с званием студента. На одно из лучших мест в епархии имел теперь он право, но, по молодости лет своих (ему в то время было 19 лет), он не думал пока о пастырстве; он жаждал дальнейшего образования и всеми силами своей молодой души стремился попасть в высшее учебное заведение. Но Промысл Божий готовил ему совсем другую школу и предназначил его именно к той деятельности, о которой он пока мало думал.
В то время Смоленской епархией управлял известный своей благочестивой жизнью епископ Тимофей, до принятия сана архиерейского проходивший должность префекта в Смоленской семинарии. Добрый старец имел на своем попечении двух племянниц, которые по его воле воспитывались в женском монастыре под руководством строгих подвижниц. Желая при своей жизни устроить бесприютных сирот, епископ Тимофей думал для старшей из них найти жениха и для этого потребовал список воспитанников, только что окончивших курс семинарии. Внимание его остановилось на фамилии студента Ивана Юшенова, потому что он хорошо помнил еще отца его — Евфимия, который, в бытность Тимофея префектом, окончил первый курс семинарии и не пошел в академию только потому, что имел уже 27 лет от роду. (В то время дело очень обыкновенное). В скором времени Иван Ефимович, беззаботно проживавший в родительском доме, вызван был в Смоленск, а так как этот вызов не предварялся никакими предупреждениями, то юноша, разумеется, не мог заручиться каким-либо советом родителей, и явился к доброму, но строгому святителю в полной неизвестности относительно того, зачем его вызывают. Каково же было его удивление и смущение когда он узнал настоящую причину своего неожиданного появления в архиерейских покоях! Епископ Тимофей сразу высказал, что желает определить его на священническое место и подругой жизни избирает ему свою племянницу. Такое неожиданное предложение показалось ужасным для совершенно неподготовленного к этому Ивана Юшенова, тем не менее, не смея противоречить воле архипастыря, он не решился отказываться, и в назначенное время отправился, как было приказано, в церковь Девичьего монастыря смотреть невесту. Как ни мимолетно было это первое знакомство, знакомство на почтительном расстоянии и в смущенном состоянии духа, однако на вопрос владыки: “понравилась ли ему невеста?”, — он должен был ответить утвердительно. После этого Иван Юшенов виделся несколько раз с своей невестой в монастырской келии и стал готовиться к венчанию, причем жених и невеста по христианскому обычаю отговели (по разным церквам) и причастились Святых Таин. Пред самым браком Преосвященный Тимофей напомнил жениху о русском обычае перед венцом делать невесте подарок и, зная крайнюю бедность Ивана Юшенова, велел ему написать для нее проповедь на текст: “много званных, но мало избранных”. Конечно, эта проповедь не имела прямого отношения к данному случаю, но она служила первым испытанием для будущего служителя слова Божия.
Так вступил в супружескую жизнь Иван Евфимович, имея только двадцать лет от роду. Ставши чрез это супружество племянником архиерея, он вполне рассчитывал получить хороший приход в епархии, надеялся занять место даже где-нибудь в городе; но вышло не так. И по долгу беспристрастия, а главное — для личной пользы самого же Ивана Евфимовича, Преосвященный Тимофей хотел вести его в пастырском служении с больной постепенностью и потому на первых порах послал его в самый захолустный, отдаленный и бедный приход, где священствовал и умер отец его жены; 5 ноября 1844 г. рукоположил его во священника и определил в село Колковичи, Духовщинского уезда. В назидание и как бы в утешение своему племяннику, владыка при проводах говорил ему: “там шесть лет не было священника; тот был за штатом, тот пьяница, но ты не смущайся и не падай духом... Говори поучения, без молитвы за перо не берись... Говори поучения и присылай их ко мне, да и вообще описывай, что будешь делать”...
С этого времени началась настоящая школа жизни для о. Иоанна. Приход его оказался до крайности распущенным. Народ потерял всякую охоту посещать храм Божий, и при первых своих служениях молодой пастырь видел в церкви не более пяти посетителей. Все это, конечно, могло охладить, или даже совсем убить ревность начинающего свою деятельность пастыря. Но о. Иоанн, помня завет святителя Тимофея, “не падал духом”. В праздничные дни, прочитавши рано утром положенное правило, он ходил со двора на двор по всему селу и убеждал своих прихожан идти в церковь к богослужению. Таким путем он мало-помалу приучил своих пасомых к дому Божию, и они потом стали собираться в храм уже без особых приглашений. При этом о. Иоанн не пропускал ни одного удобного случая, чтобы не обратиться к прихожанам с словом назидания. Первые опыты его проповеднической деятельности были, разумеется, неудачны; епископ Тимофей, к которому он пересылал на просмотр свои поучения, сначала делал на них неблагоприятные рецензии: или напишет: “к чему здесь текст пришит, или охарактеризует проповедь словами “ , а больше ничего” и т.п. Но с течением времени, при постоянных упражнениях, о. Иоанн постепенно настолько стал совершенствоваться, что получал одобрительные отзывы даже от своего строгого критика.
Видя такую ревность и такое усердие о. Иоанн в прохождении столь трудного пастырского служения, Преосвященный Тимофей в 1846 году перевел его в Смоленск — в Вознесенский женский монастырь и поставил его под свое непосредственное руководство. А чтобы юный служитель Церкви не возмечтал чего-либо лишнего о своем переходе, преосвященный встретил его словами: “помолись Божией Матери Одигитрии, а потом пойди к игуменье, поклонись ей в ноги и поблагодари за то, что тебя принимает”. (Все это, разумеется, исполнилось в точности). С этого времени к школе жизни для о. Иоанна присоединяется и настоящая школа науки. Не раз владыка говаривал о. Иоанну: “выдохся ты, брат, (т.е. улетучились, вероятно, и те немногие познания, какие приобрел ты в семинарии), читай-ка библию, да ко мне приходи, — мы с тобой вместе будем беседовать”. И вот отсюда началось основательное изучение слова Божия при ближайшем пособии столь надежного руководителя. Каждый воскресный день о. Иоанн должен был являться к Преосвященному....
...принимали вид настоящих экзаменов, не менее беспокойных, чем для всякого школьника. На них он рассказывал, сколько успел прочитать из Библии, как понимает то или другое прочитанное место, какие недоразумения остались в его голове и т.п., на все это получал соответствующие указания и замечания. К началу 1849 года чтение Библии (собственно Ветхого Завета) было закончено, и началась более трудная работа. В 1844 (?) году повторен был указ о необходимости священникам вести катехизические беседы с народом, и епископ Тимофей возложил это тяжелое дело на о. Иоанна. Долго последний отказывался, ссылаясь на свою неопытность, на отсутствие надлежащих руководств и даже плана, по которому можно было бы вести эти собеседования, — но владыка не хотел принимать этих объяснений, велел читать, как пособие, “Огласительные поучения” Кирилла Иерусалимского, и отыскать в семинарской библиотеке план, составленный в 30-х годах бывшим инспектором семинарии Хламовым. Началось, таким образом, составление и произнесение катехизических бесед, и явилось в Смоленской епархии небывалое раньше дело. Всех поучений составлено было о. Иоанном восемьдесят и вполне одобрены были цензурным комитетом; по своей простоте, содержательности и умелому изложению они могли служить образцом церковных собеседований и давали богатый материал в деле религиозно-нравственного воспитания пасомых. Но епископу Тимофею и этого казалось недостаточно. В 1852 году он вызвал к себе о. Иоанна и предложил ему повторить семинарский курс, если не в полном его объеме, то по крайней мере богословские науки — “догматику” Антония, Библейскую историю, Церковную историю и другие. “Повтори, говорил он, да повтори хорошенько, с толком и не спеша”. Ослушаться было нельзя, — пришлось и это исполнить в точности. В таких непрерывных трудах и занятиях прошло лет двадцать, и лишь месяца два в году о. Иоанн имел отдых, когда Преосвященный Тимофей уезжал летом из Смоленска к себе на дачу. Это были для него настоящие каникулы!...
В эту счастливую, полную широкой, многосторонней деятельности жизнь ворвалось неожиданное семейное несчастье: в 1856 году о. Иоанн овдовел (32 лет), а в следующем году, во время холерной эпидемии потерял и семилетнюю дочь. Глубоко потрясенный этим горем, он думал найти для себя утешение в Боге и науке; с этой целью в 1857 году, с благословения своего учителя архиепископа Тимофея, предпринял путешествие в город Киев. Опасаясь встретить препятствие со стороны родственников, он скрыл свое намерение и взял увольнение только для поклонения Киевским угодникам. Нужно заметить, что Киев не в первый раз теперь служил для о. Иоанна местом духовного утешения. Еще в 1850 году, опасно простудившись при постройке женского училища, он по выздоровлении пешком ходил в Киев помолиться. Теперь о. Иоанн приютился в Печерской Лавре и представился Киевскому митрополиту Филарету. Добродушный старец ласково принял удрученного горем иерея, сочувственно отнесся к его заветному желанию и поручил ректору академии, архимандриту Антонию Амфитеатрову, устроить поступление о. Иоанна в Академию. Жизнь готова была, таким образом, вступить в совершенно новую колею, но этого не случилось. На попечении о. Иоанна остались два малолетних сына — сиротки, которых он поручил заботливому вниманию свояченицы. Последняя, не желая нести столько тяжелого бремени, настроила соответствующим образом малолеток и явилась с ними к архиепископу Тимофею, настоятельно требуя возвращения к ним родителя. Архиепископ Тимофей немедленно известил об этом митрополита Филарета, и тот вынужден был возвратить о. Иоанна на родину со словами: “иди, воспитывай детей, а то перед Богом дашь ответ”.
Всегда покорный Божественному Промыслу, о. Иоанн с прежней ревностью начал исполнять пастырские обязанности и в 1859 году из Вознесенского монастыря перемещен был в кафедральный собор с утверждением в должности благочинного церквей города Смоленска. На новом месте служения он приобрел доверие и признательность от Смоленских архипастырей, следовавших преемственно один за другим после Тимофея — Антония Амфитеатрова, Иоанна Соколова, Серафима Протопопова и Иосифа Дроздова. Они смотрели на него, как на самое доверенное лицо, и часто возлагали на него разнообразные поручения; с 1849 по 1879 г. он проходил должность штатного члена духовной консистории, 23 года состоял членом и председателем совета женского епархиального училища, им же устроенного, 17 лет — членом епархиального семинарского правления и десять лет законоучителем женской гимназии.
За все это время с момента вдовства, о. Иоанна настойчиво преследовала мысль о принятии монашества, но Промыслу Божию пока это было неугодно. Он предпринимал нередкие далекие путешествия, чтобы побеседовать об этом с опытными людьми. Так, между прочим, был он в Новгороде у ректора семинарии Иоанна Жданова (впоследствии викария Киевского), виделся с Московским митрополитом Иннокентием, ездил в Ростовский Богоявленский монастырь, Троицкую Лавру и т.п., но нигде не встречал себе поддержки; всюду ему говорили: “подождите, не пришла еще пора... у вас дети... пусть выйдут они в свет... Бог Сам укажет время...” И о. Иоанн согласился покорно ожидать особого указания свыше. В 1868 году к нему неожиданно пришло из Петербурга известие о смерти старшего сына, который только что окончил курс университета и вступил на общественную деятельность, но не успел ею порадовать отца. С этой новой утратой еще более порвалась связь о. протоиерея Юшенова с миром; он увидел теперь, что ничего не остается в жизни для него привлекательного, и, по предложению преосвященного Серафима, деятельно стал готовиться к принятию монашества.
4 марта 1873 г. он был пострижен с именем Илариона, а 11 марта возведен в сан игумена, и через два месяца назначен настоятелем Смоленского Троицкого монастыря, с возведением в сан архимандрита и с утверждением в должности благочинного монастырей; Рославльского, Преображенского и Красно-Городищенской пустыни. Пребывание в Троицком монастыре было непродолжительно, но в высшей степени благотворно для святой обители. Братия при нем умножилась, богослужение получило стройный и благолепный вид, и монастырь обновился в своих постройках: отремонтирована была церковь с колокольней, обновлен иконостас, переделан настоятельский корпус; добрые смольняне по письмам присылали средства... В это время Казанский архиепископ Антоний пригласил к себе в епархию архимандрита Илариона, говоря: “Я вам дам дело”, но он успел уже свыкнуться с своим монастырем и не желал с ним расставаться.
В 1879 году о. архимандрит перенес еще одно Божие испытание: безжалостная смерть похитила у него и последнего сына (по окончании курса в морском корпусе, он поступил на службу во флот и во время Турецкой кампании был уже помощником капитана на пароходе “Голубчик”), последнюю отраду и утешение в его одиночестве. Оплакав эту новую тяжелую утрату, о. архимандрит думал еще раз, и может быть, в последний, съездить на богомолье в Киев, но этой поездке суждено было изменить его дальнейшее служение. Архиепископ Антоний, не получив согласия архимандрита Илариона перейти на службу в Казанскую епархию, рекомендовало его (в 77 году) вниманию Киевского митрополита Филофея в качестве наместника Лавры. И вот теперь митрополит, после нескольких задушевных бесед, увидел в нем мужа по сердцу и решил избрать его себе в наместники. Впрочем, при отъезде о. архимандрита из Лавры Высокопреосвященнейший Филофей ничего не сказал ему о своем намерении, а только заметил, что “Бог даст и еще увидимся”; через несколько же времени, не спрашивая согласия ни его, ни тогдашнего Смоленского епископа Иосифа, сделал представление в Святейший Синод, и указом 24 декабря 1878 г. архимандрит Иларион назначен наместником Киево-Печерской Успенской Лавры.
Управление Киево-Печерской Лаврой умудренного уже опытом жизни о. архимандрита дало ему возможность сразу обнаружить свои административные способности и проявить во всей полноте неутомимую энергию, такт и сердечную любовь ко благу вверенного ему учреждения. Особенно много он сделал для внешнего благоустройства знаменитой лавры и восстановил значение духовного собора, присутствие которого посещал почти ежедневно (до него наместник распоряжался единолично). Его старанием выстроен великолепный корпус для гостиницы, а во дворе — дом для наместника, устроена иконописная школа, восстановлена типография после пожара и прекраснейший водопровод; заново отремонтированы колокольня и Великая церковь и т.п. В то же время зорко следил о. наместник и за внутренней жизнью лавры, за поведением монашествующей братии, подавая ей пример своей личной жизнью. Во все воскресные и праздничные дни он неопустительно совершал соборные богослужения, первую седмицу служил в соборной церкви, как простой монах, сам читал на клиросе канон и т.п. Все это неотразимо действовало на подчиненных и вызывало в них глубокую любовь и подражание своему духовному руководителю. Такая деятельность о. архимандрита и на столь высоком посту служения, с одной стороны, вызывала к нему знаки внимания высшего начальства, а с другой стороны, делало имя его известным и между иерархами ближайших к Киеву епархий. Так, Одесский Димитрий Муретов (в первый раз познакомился, когда приезжал в Киев хоронить Высокопреосвященного Филофея) и настоятельно приглашал к себе викарием. В 1883 году архимандрит Иларион получил от Синодального обер-прокурора К.П. Победоносцева уведомление о том, что в Святейшем Синоде уже обсуждался вопрос о назначении его в Одессу, и только ходатайство митрополита Платона, писавшего в Петербург, что “наместник не желает, и он нужен мне”, не дало состояться этому перемещению. Еще более деятельность о. наместника видна была для тогдашнего Полтавского преосвященного, архиепископа Иоанна, который сам до занятия Полтавской кафедры проходил должность наместника Киево-Печерской Лавры и узнал бывшего о. Иоанна еще в 1857 году. Поэтому, когда последний, вследствие физической немощи, стал тяготиться бременем единоличного управления своей епархией и начал хлопотать об учреждении в Полтаве викариатства, то остановил свой выбор исключительно на архимандрите Иларионе и убедительно просил его для этого оставить наместничество в лавре. Тяжело было о. архимандриту расставаться с Печеркой Лаврой, для которой он успел так много сделать, которую полюбил всей душой и которую считал последним местом своего иерархического служения; долго он не давал согласия и в письме к архиепископу Иоанну положительно отказался, но Святейший Синод, имевший его в виду ранее, сделал назначение и извещение об этом для митрополита Платона было положительной неожиданностью.
Задолго до назначения его на епископскую кафедру, отправился о. Иларион обозревать Китаевскую пустынь. Подъезжая к монастырю слышит: ему во все колокола звонят, как архиерею. Был тогда послеобеденный час и наместник, приняв это за насмешку, сделал начальнику пустыни выговор, но оказалось, что это сделал блаженный Паисий, который, провидя будущее о. Илариона, забрался втихомолку на колокольню и оказал ему архиерейскую почесть...
Желая во что бы то ни стало навести о. Илариона на мысль о предстоящем епископстве, блаженный Паисий всегда приставал к нему с двусмысленными вопросами:
- Ваше высокопреподобие! зачем меня архиереев Полтаву назначают? Ведь я мало учен... Епископом быть совсем не желаю...
А то направлялся, однажды, о. наместник в Великую церковь, к литургии, а о. Паисий подбегает к нему, сует в руку свою палочку на манер архиерейского посоха и целует при этом в руку:
- Ваше преосвященство, — благословите!
О. наместник, не замечая в толпе о. Паисия и предполагая, что это простой богомолец, — поправляет его: “Я не преосвященство, а наместник лавры”.
Ага! Наместник?! — Архиерей Полтавский и Переяславский.
30 марта 1884 г. последовал указ о бытии архимандриту Илариону епископом Прилукским, викарием Полтавской епархии.
25 апреля, в присутствии членов Святейшего Синода, происходило наречение, а 29 апреля в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры совершена хиротония Высокопреосвященным митрополитом Исидором, в сослужении митрополита Московского Иоанникия, архиепископа Варшавского Леонтия, архиепископа Тверского Саввы, архиепископа Ярославского Ионафана, и епископа Ладожского Арсения.
13 мая Преосвященный Иларион прибыл в Полтаву и вступил в управление Полтавским Крестовоздвиженским монастырем в качестве его настоятеля.
Почти через год после прибытия в Полтаву, 2 февраля 1885 г., Преосвященный Иларион получил приглашение от Экзарха Грузии, архиепископа Павла (Лебедева), который хорошо знал его еще по Смоленску, когда был там ректором Семинарии, на вновь открывшуюся самостоятельную кафедру в Сухуми. Владыка отказался от этой чести и не захотел покинуть совсем уже больного архиепископа Иоанна. А последний, действительно, настолько ослабел в своих силах, что не в состоянии был принимать участия в делах епархиального управления и указом Святейшего Синода от 3 июля 1886 г. Преосвященный Иларион назначен был управляющим Полтавской епархией, а 14 ноября следующего 1887 г. ему повелено быть самостоятельным епископом Полтавским и Переяславским. Это новое назначение Преосвященного Илариона, которого полтавцы уже сердечно полюбили за его пастырски-отеческую простоту и доброту, благолепное и благоговейное священнослужение и учительность, было встречено с радостью и приветствуемо, как событие давно жданное и всеми желанное.
Еще в бытность свою викарием Преосвященный Иларион, вступив в управление Крестовоздвиженским монастырем, в короткое время поднял эту обитель на должную высоту внутреннего и внешнего благоустроения. При нем здесь обновлены были храмы, выстроена каменная теплая церковь (трапезная), устроена странноприимница, каменный дом для келий с больницей, благоустроенная усыпальница, где почивают святители Амвросий и Афанасий, значительно улучшена была также и хозяйственная часть монастыря.
Вступив в самостоятельное управление епархией, он прежде всего обратил внимание на некоторые недостатки церковно-религиозной жизни, замеченные им при обозрении епархии, например: совершение таинства крещения чрез обливание, общую исповедь взрослых, произвольные сокращения церковных служб, не всегда благоговейное их совершение и т.п., и принял ряд соответствующих мер к их устранению.
Исправлял несовершенно, Преосвященный Иларион позаботился в то же время и об усилении прямого положительного воздействия духовенства на пасомых с целью религиозно-нравственного просвещения и воспитания паствы.
С усердием сам проповедуя слово Божие и научая пасомых истинам веры и доброй жизни, он и всем пастырям предлагал, вменял в обязанность не оставлять Божественной литургии в дни воскресные и праздничные без церковного поучения и рекомендовало катихизический способ поучений, как наиболее полезный. Заботливость его о духовном преуспеянии Полтавской паствы весьма рельефно выразилась в устройстве почти по всем городским и сельским приходам епархии внебогослужебных чтений и религиозно-нравственных собеседований, особенно в устройстве церковно-приходских школ. За время его управления Полтавская епархия покрылась целой сетью церковных школ мужских и женских, число которых простирается до 1200. При этом нельзя не отметить, что предметом особенной заботы и попечения Преосвященного Илариона служили школы женские, им насажденные в Полтавской епархии ранее и приумноженные более, чем в других епархиях.
Кроме церковно-приходских школ, Преосвященным Иларионом вызваны к жизни многие учреждения, являющиеся живыми свидетелями его заботливости о благе и процветании епархии.
15 июля 1888 г., по его мысли, в Полтаве был открыт епархиальный комитет Православного Всероссийского Миссионерского Общества, который в короткое время опередил своими успехами другие, ранее открытые комитеты, и через два года стал в числе первых по количеству членов и средств.
В тот же день им положено было в Полтаве основание Свято-Владимирского приюта для призрения престарелых вдов и круглых сирот духовного звания, в котором помещалось до тридцати призреваемых.
29 апреля 1890 г., в Полтаве, по его же инициативе, открыто было Свято-Макарьевское епархиальное братство, которое повлекло за собой открытие во многих местах приходских братств.
В 1897 году, по его же мысли, возникло Сестричное братство во имя Богоматери, именуемой “Троеручица”, при Сампсониевском храме, что у так называемой Шведской могилы, которое устроило там сестрический приют.
В 1894 году, по инициативе Преосвященного Илариона, в Полтаве открыто было отделение попечительства о слепых, которое в том же году устроило училище для слепых девочек.
В 1899 году им открыт был в Полтаве отдел Православного Палестинского Общества.
Заботясь о материальном благосостоянии епархиального духовенства так же, как и о духовном преуспеянии своей паствы, Преосвященный Иларион оказал живейшее содействие учреждению эмеритальной кассы для духовенства Полтавской епархии. Был энергичным инициатором по устройству епархиального свечного завода.
Под его непосредственным руководством и неусыпным наблюдением производились работы по обновлению Сампсониевского храма на поле Полтавской битвы, по устройству нового величественного памятника там же и целой группы церковных школ: одноклассной, двухклассной, церковно-учительской и второклассной.
Его заботами произведено расширение и обновление Полтавского кафедрального собора, капитальный ремонт Крестовой церкви архиерейского дома, постройка нового здания епархиального женского училища и других духовно-учебных заведений и т.д.
Такова была разносторонняя и полезная деятельность Преосвященного Илариона по управлению Полтавской епархией.
Скончался он 18 января 1904 г., оставив родной пастве завещание такого содержания:
“Прости, Богом дарованная Полтавская паства! Простите все, кого оскорбил словом и делом, ведением и неведением. Се уже не молюсь я с вами в сем храме, сего ради прошу и молю вас, возлюбленные братие мои, сестры и чада, паче же иереи Божии, не забывайте мя, егда молитеся ко Господу, но поминайте мя и молите Бога, да презрит, яко благ, согрешения моя, яже, яко человек смертный, — жизни содела, и да молитвами вашими обряду, в день судный, милость на судищи оном страшном. Дети дорогие, помяните любившего вас до конца жизни!”.
Примечание: В БЭС т. I, стб. 933 ошибочно назван архиепископом. Он был только епископ. См. “Приб. к “ЦВ” 1904 г., № 7, с. 239.
Литература:
“Приб. к “ЦВ” 1891, № 46, с. 1628, 1897, № 1, с. 30, 1904, № 4, с. 135-137, № 7, с. 239-247, 1905, № 1, с. 15.
“Русск. Паломн.” 1904, № 6, с. 97.
“Церк. Вестн.” 1891, № 34, с. 539, № 37, с. 588, 1904, № 4, с. 122.
“Труды Киев. Духовн. Академии” 1889, июнь, с. 343, 1890, июнь, с. 155, июль, с. 475.
“Состав Св. Прав. Всер. Син. и Рос. Церк. Иерархии на 1894 г., с. 66, 1903 г., с. 88, 1904 г., с. 86.
“Списки архиереев Иерархии Всерос.” СПБ, 1896 г., № 480, с. 71-72.
Булгков, с. 1410.
БЭС т. I, стб. 933, т. II, стб. 1839.
ЖПБ доп. I, с. 632; 635-637.
|
