Монашество


Виктор (Мамонтов)

  
  
Сан:  архимандрит
Дата рождения:  1938 г. 20 век

 
Биография

Настоятель храма преподобной Ефросинии Полоцкой в пос. Карсава (Латвия).


Труды:
О евxаpиcтичеcком возpождении // Xpиcтианоc. Pига, 1994. № 3.
Преподобный Силуан Афонский. Псалмы. Молитвы / Составитель архим. Виктор (Мамонтов ). М.: Св.-Филаретовская Московская высшая православно-христианская школа, 2000. 144 с.
Сердце пустыни: Схиархимандрит Косма (Смирнов), архимандит Таврион (Батозский), архимандрит Серафим (Тяпочкин) / Архимандрит Виктор (Мамонтов). Москва: Свято-Филаретовская московская высшая православно-христианская школа, 2001. 93 с.: ил., портр.
Гриц И., Гриц М. Таинство детства: Беседы с архим. Виктором (Мамонтовым). М.: Нарния, 2005. 240 с.

Приложение:
Десницкий Андрей.

Место Встречи — Карсава

Есть такие москвичи, которые летом ездят в Латвию. Например, наша семья. Многие отправляются отдыхать на рижское взморье, кто-то навещает родственников и друзей. Но не все едут по обычным туристским маршрутам. Есть тонкий, но постоянный ручеек людей, который течет в Карсаву — маленький городок на самой российско-латвийской границе, если ехать со стороны Пскова. Некоторым не хватает на билеты, и они едут до последней российской станции, пешком переходят границу и садятся на местный автобус. Впрочем, едут не только москвичи — мне рассказывали, как однажды на таком пешем переходе пожилая женщина сразила пограничников, предъявив им французский паспорт. Приезжают люди из разных городов России, Латвии, ближних и дальних стран…
В Карсаве расположен православный храм Св. Евфросинии Полоцкой, где служит архимандрит Виктор Мамонтов.
В Латвии православные живут с давних времен, но они всегда были в меньшинстве. Здесь сохранились крепкие старообрядческие общины, здесь в середине XIX века многие крестьяне-латыши хотели перейти из веры своих баронов-лютеран в веру русского царя. Правда, царское правительство тогда доверяло больше самим баронам, и порой таких просителей вместо миропомазания секли розгами и отправляли обратно к помещикам. А в Карсаве церковь собрались строить перед самой Первой мировой, собирали деньги по всей России — но не успели. И в годы Гражданской временный храм был открыт в доме священника. Так он и стоит до сих пор, бревенчатый, с небольшой луковкой. Внутри — резные аналои, восковые свечи, деревянные иконы, чугунные подсвечники. Все настоящее, ручной работы, и ничего синтетического, штампованного. Приход — обычный деревенский, но летом, в сезон отпусков, местные в меньшинстве. Ведь и от москвичей мне доводилось слышать: «мы — прихожане храма в Карсаве». Раза два-три в год удается съездить в этот храм, не больше, но именно его считают своим.
Нынешний настоятель Виктор Мамонтов родился на Дальнем Востоке, закончил Южно-Сахалинский педагогический институт, потом учился в Москве, стал кандидатом филологических наук, а его крестной матерью была Анастасия Цветаева. Тяга к монашеской жизни привела его в Почаевскую лавру, но Советская власть не захотела видеть человека с научной степенью в послушниках, и он уехал к своему духовнику архимандриту Серафиму (Тяпочкину) в Ракитное. А через некоторое время по его рекомендации перебрался к митрополиту Леониду в Латвию. Здесь он был в 1980 году пострижен в монахи и в 1982 году рукоположен в священники. В 1980-е годы при митрополите Леониде (Полякове) был духовником Рижского Свято-Троице-Сергиева женского монастыря.
Недолго служил в Тукумсе, небольшом городке недалеко от Юрмалы и Риги, но с того же 1982 года он остается в Карсаве и, похоже, уже никуда отсюда не собирается. Двадцать лет назад это был самый обычный приход, куда люди время от времени приходили помолиться, но отец Виктор решил, что главное — создать общину, где люди будут жить в общении с Богом и друг с другом.
Отец Виктор говорил: «Человек таит в себе жажду общения, без которого не может жить. Ныне мир стал теснее: не выходя из своей квартиры можно побывать всюду и вступить в контакт с любым человеком. Но в наступивший век информации к человеку относятся как к некоему объекту, которым можно манипулировать. Человек стремился общению, а попал в сеть сообщений. Если мир эту жажду не утолил, значит, она особой природы: человек жаждет общения с Богом. Но и сам человек, и Бог хочет для человека чего-то еще — общения с другим человеком. Адам был не один, с Богом, а Бог, тем не менее, сказал: “Не хорошо быть человеку одному”. Такое общение невозможно без уважения к свободе личного бытия того, с кем мы общаемся, будь то Бог или человек. Как сказал один брат из нашего прихода: “Всякий человек — путь ко Христу”. Всякий, а не только святой».
…Мы приезжаем субботним вечером из Риги, идем на вечерню, которая должна вот-вот начаться. В этом храме читается и поется все то, что положено на данный день богослужебным уставом. Длинно, непонятно, скучно? Тут есть свое лекарство. Пришел ты в храм, огляделся, а тебя уже зовут к аналою: почитай-ка псалмы, или канон на утрени, или молитвы к причастию. Ничего, если где-то собьешься, тебя мягко поправят. Главное, чтобы не было в храме случайных посетителей, чтобы все по мере сил и желания полноценно участвовали в богослужении.
Вечерня закончилась, нам показывают, где мы сможем разместиться на ночлег, но еще есть время переговорить со старыми знакомыми. Например, со Светой и Мишей, которые приехали сюда проводить отпуск с двумя маленькими девочками. В Москве-то нам не до разговоров… Батюшка тепло здоровается с новоприбывшими, но длинные разговоры откладываются назавтра, он сильно устал: в этот день было несколько треб. Сегодня отпевали женщину средних лет, и тут ее дочка увидала на крыльце сторожки рыжего кота, бандита и попрошайку, от выходок которого уже стонали на кухне. «Ой, мама как раз таких любила!» — вырвалось у девочки. «Возьми его себе, — сказал отец Виктор, — будет память о маме». Кот обвился вокруг ее шеи, изо всех сил мурлыкал: нашел, наконец, свое счастье.
Утреня начинается в шестом часу утра, народу в храме почти нет — кому так рано вставать не по силам, придут позже. Поскольку служат по уставу, утреня длится часа два с половиной. Потом начинается исповедь, не ограниченная никаким расписанием — сколько будет говорить человек, столько и будет его слушать отец Виктор. Если исповедался в числе первых, можешь пойти отдохнуть — еще часа полтора исповедь будет продолжаться, а то и больше. В одиннадцатом часу начинается литургия. Причащаются все, но можно быть уверенным, что случайных прохожих тут нет, ведь люди знают друг друга. Вот немолодой мужчина, он вчера только крестился, его подводят к самой Чаше, он будет причащаться вместе с детьми, и ему объясняют, как себя вести.
Литургия закончилась, но народ не расходится. Отец Виктор ставит на амвон пятилетнюю Анечку. Она ездила отдыхать на Черное море, и теперь хочет рассказать, как она там купалась и загорала. Вокруг собираются такие же малыши, а взрослые внимательно прислушиваются: что-то скажут их чада?
– А в храм вы там ходили? — спрашивает отец Виктор.
– Нет, — честно признается ребенок.
– А тебе хотелось туда пойти?
– Хотелось.
– А зачем нам ходить в храм?
– Молиться.
– А зачем нам молиться?
– Если не мы не будем молиться, Бог расстроится!
Кто сказал, что в пять лет нельзя быть богословом?
Теперь народ идет на церковный двор, где под открытым небом уже накрыты длинные столы, все обедают вместе. Трапеза самая простая: овощной суп, салаты, макароны, бутерброды со шпротным паштетом. Живут здесь небогато. А перед едой поздравляют с днем рождения фотографа Сашу. Маленький хор поет ему на мотив старой детской песенки хвалебный гимн, люди дарят подарки… Юбиляр очень тронут и в ответном слове обещает «постараться догнать того Сашу, о котором вы сейчас пели».
За трапезой — разговоры. Я сижу рядом с отцом Виктором, он не возьмет куска себе, пока не убедится, что у всех соседей всего хватает. У него совсем тихий голос, он и проповедует очень просто. Когда я впервые ехал сюда, ждал какого-то особого, звучного Слова. Но здесь просто не бывает так, что говорит один, а остальные слушают. Гораздо лучше, когда создается единое пространство общения, когда люди открываются друг другу, начинают жить общей жизнью.
Конечно, не обходится без проблем. Отец Виктор рассказывал: «Ко мне приступила сестра с обидой на ближних. Некоторые из них сильно задели ее своей нелюбовью. Я ей сказал, что, конечно же, каждый человек хочет любви. Но для того, чтобы быть любимым, я должен начать с попытки кого-нибудь любить. Каждому из нас дана такая способность. И еще твоя беда в том, — сказал я ей, — что ты настроилась увидеть святых с нимбами. Но разве они сказали тебе, что они пылают, как серафимы, любовью? Нет. Но Христос в них никогда умереть не может. Он присутствует в них всегда. И может в них воскреснуть и рано или поздно воплотиться в их делах. Но, конечно, сразу увидеть это Присутствие Христа очень трудно».
После трапезы люди прощаются с отцом Виктором, берут у него благословение. Он никогда никуда не торопится, и для него нет мелочей, он говорит обо всем. Женщинам из «ближнего круга», бывает, приходится напомнить: времени мало, через несколько часов опять служить вечерню под праздник, и еще нужно сделать то, и это, и другое… Но никто никого не прогоняет, батюшка доступен для всех.
Нам пора уезжать. Время здесь совсем иное: несуетное, размеренное, молитвенное, и трудно бывает потом окунуться в ритм больших городов. Но мы говорим друг другу: «до Встречи!».

Опубликовано в газете «Большой Город», Москва, сентябрь 2003
(http://desnitskie.nm.ru/Andr_Articl/Karsava.htm)


Благотворительный фонд «Русское Православие» © 1996–